15 января в Большом зале консерватории состоялось единственное в Москве исполнение оперы Кристофа Виллибальда Глюка «Орфей и Эвридика» – с участием Камерного хора Московской консерватории, оркестра старинных инструментов Pratum Integrum под управлением Теодора Курентзиса и приглашенных солистов. Имена трех певиц, блестяще исполнивших свои партии и заслуживших громовые овации, почти ничего не говорили московской публике. С первых звуков они открыли дверь для Москвы в изысканный мир барочной оперы и больших европейских фестивалей, заставляя поверить, что настоящая опера возможна здесь и сейчас. Пути Анны Бонитатибус (меццо-сопрано, Италия), Лидии Тойшер (сопрано, Германия) и Деборы Йорк (сопрано, Великобритания) не приводили их до этого в Москву. Составляя гармоничный ансамбль на сцене, в жизни они разительно не похожи на друга – выбирая разные роли в призрачном мире оперы, по-разному определяют для себя ту грань, которая отделяет частную жизнь от сцены. Какими они будут через десять лет – мы не знаем. Такими, какие они сейчас, их попытался увидеть Dе I.
ДЕБОРА ЙОРК / Deborah York /
De I: Вы не соответствуете трафарету оперного исполнителя. Вы подавляете свое эго?
Дебора: Во-первых: я не изображаю певицу. (Строго и отстраненно, словно ей неприятно начало интервью.) В момент исполнения моя роль – часть меня, и я не разделяюсь. Во-вторых: я музыкант, а не дива. И в-третьих: на сцене рядом со мной – множество единомышленников, каждый из нас – часть целого. К тому же я не люблю быть на сцене в одиночестве и выделяться только потому, что пою.
De I: Чем Вас увлекает исполнение барокко?
Дебора: В музыке барокко, как мне кажется, есть одна из самых замечательных идей (блуждающая улыбка) – это идея беседы двух негромких голосов: сопрано и флейта, сопрано и скрипка, или две скрипки, или два сопрано. Композиторов барокко интересовало переплетение двух линий, имитация обычного разговора между ними. А мне нравится петь более изящно, человечно и камерно. Сама музыка не дает голосу возвыситься над оркестром. Это – наш разговор.
De I: Что общего в людях, занимающихся барокко?
Дебора: (Хмурится.) Я думаю, что мы честнее со слушателями. Не пользуемся внешними эффектами, не ошеломляем аудиторию мощным звуком. Пожалуй, мы докапываемся до основ. В барокко есть невероятно экстравагантная форма, но это не требует экстравагантного исполнения. Если хочешь привнести в музыку что-то, то не используй музыку для самого себя.
De I: Вы в отличной форме. Есть особые секреты?
Дебора: Конечно. (Улыбается.) Не ложиться спать слишком поздно, не выкуривать двадцать пачек сигарет… и, опять же, жить счастливо. То есть поддерживать отношения с друзьями, быть счастливой в браке. Не помешает разбить возле дома сад с розами.
De I: Это похоже на мечту! Или для Вас все уже сбылось?
Дебора: Да, пока только в Берлине. Наш дом на окраине, при нем сад. Мы сажаем фруктовые деревья, малину и выращиваем розы. Это приносит мне счастье… (открытая улыбка) Я действительно не похожа не великомученицу.
ЛИДИЯ ТОЙШЕР / Lydia Teuscher /
De I: Многие замечают, что люди, занимающихся музыкой барокко, – не отличаются выпяченным «эго». Они берегут личную жизнь и семейное счастье. Вам не кажется, что Вы отказываетесь от много, что тешит артиста и помогает в карьере?
Лидия: Чтобы работать, мне нужно быть счастливой в личной жизни, и я счастлива. У меня очень хороший мужчина, он тромбонист в оркестре. Чтобы поддержать меня, он ездит со мной во все поездки, в которые может. Он понимает, как важно для меня делиться чувствами.
Некоторые воображают, что певцы и актеры живут какой-то необычной жизнью. А это неправда, у нас такие же проблемы, как у любого другого человека, и точно такие же возможности. Сегодня ты должен петь, а завтра остаешься в комнате наедине с собой.
De I: Как Вы отдыхаете?
Лидия: Вообще, свободное время – это такая роскошь! Просто иметь время для себя… Для меня отдых – это обычно готовка. Я люблю готовить. В течение пятнадцати лет я придерживаюсь вегетарианства, но мой возлюбленный так изумительно готовит мясо, и я не могу удержаться от того, чтобы его не попробовать.
Когда я нервничаю и не надо готовить, я отправляюсь в ресторан или по магазинам. Еще я люблю сходить в кино, ничего не делать, просто гулять, слушать музыку, ходить по музеям, встречаться с друзьями.
De I: Почему вы выбрали именно этот путь?
Лидия: Мне кажется, у меня есть голос, кому-то он нравится. Но я не люблю, когда люди говорят о впечатлении, которое произвело мое пение, мне важно, чтобы внутри слушателя что-то перевернулось. Я не все люблю в своем голосе, но большую часть точно. Мне нравится дарить это людям.
De I: Какие слова Вы храните в своем сердце?
Лидия: Один человек признался, что слушая меня, он забыл все, что было у него в жизни. Если у него в жизни было много плохого и на час он почувствовал легкость и радость – это для меня очень важно. Тогда музыка существует и без меня. И мой голос в ней – не главное.
АННА БОНИТАТИБУС / Anna Bonitatibus /
De I: А почему Вас так тянет в глубину веков – в барокко? Ведь, казалось бы, ничего общего с нашим реальным миром эти вымышленные персонажи не имеют…
Анна: Эмоции всегда были и остаются теми же. Ревность, любовь, жажда мести, подозрительность, разочарование в людях… В музыке барокко я сопричастна композиторскому процессу – исполнитель сам придумывает украшения к ариям, добавляя к замыслу автора свои детали, свои интонации. Этим музыка барокко и интересна.
De I: А почему вышло так, что Вы часто исполняете мужские роли?
Анна: Мне всегда интересно побыть в чужой шкуре. А уж пожить мужчиной – тем более. Я мужчин, кстати сказать, далеко не всегда понимаю – у них своя особая логика, свой стиль поведения. Становясь мужчиной на сцене, какие-то вещи начинаешь оценивать по-другому. Когда мне первый раз поручили брючную роль, я долго думала, как подобрать к ней ключ. Потом пошла в бар, заказала пиво, села и принялась наблюдать за мужчинами. Увидела много интересного – у них все другое: пластика, повадки, жесты. Очень полезный был урок.
De I: Каков Ваш Орфей?
Анна: Это человек, который на все готов ради любви. Мне было очень интересно, насколько русская публика может понять то, что написано в либретто – наверное, в Москве далеко не все говорят по-французски. Я им старалась донести эту музыку языка, максимально артикулируя каждое слово – и кажется, сработало. Я всю жизнь буду помнить этот вечер в консерватории – сотни глаз, устремленные на тебя, как будто они поглощают без остатка каждый звук. Это было нечто бесподобное, я чуть не расплакалась.
De I: Вы итальянка, более того – с Юга, но производите впечатление не слишком жизнерадостного человека…
Анна: Я очень переживаю за работу и иногда произвожу довольно мрачное впечатление. Музыка – не всегда самое радостное занятие, в ней все устроено так же, как и в обыденной жизни. Хотя я обожаю свою профессию. Не слишком часто работаешь с настоящими музыкантами, а когда такие попадаются, то мучительно грустно расставаться с ними. Я, кстати, очень люблю русские романы – перечитала почти всего Толстого и Достоевского. У последнего весь мир беспросветно черен, может, это на меня так влияет? (Смеется.)
© DE I / DESILLUSIONIST №03.
|